Затмение

Мне девять, я перешла в пятый класс и думаю о том, что как же мы это будем уже в январе писать даты на полях тетради — неужели 00? А пока лето, дни каникул бесконечны и идут, минимум, за три жизни, сейчас, значит, третья — август. В газетах пишут, что будет затмение.

Истину, истину говорю вам 11 августа 1999 налетит тень на солнце и будет… Машка с нашего двора говорит, что потемнеет до утра, потом будет рассвет и всё будет по-прежнему. Сашка из дома напротив говорит, что такое бывает раз в тысячу лет и нам повезло, нам всем невероятно повезло потому, что до следующего затмения никто из нас не доживёт, а про это будем внукам рассказывать. Женька с последнего подъезда говорит, что главное, самое главное не смотреть на солнце, иначе — сразу ослепнешь. Олечка с четвёртого этажа ничего не говорит, а Олечкин папа коптит для всех стёклышки, чтобы можно было смотреть на солнце.

На улице жара и зной, зной и жара. Только в подъезде тянет немного подвальной сыростью и можно обсуждать, что ещё немного, ещё чуть-чуть осталось до. Все бегают по очереди хлестать сырую воду из под крана. По очереди потому, что каждый боится проглядеть, из под крана потому, что вкуснее этой воды нет, а хлестать потому, что иначе про сырую воду и не скажешь. А Олечкин папа говорит только не выходи на солнце. Передвигайся только по тени, говорит он. Иначе сгоришь же, ты что. Он взрослый, единственный взрослый среди нас и ему нравится генерировать эти мифы. И коптить для нас стёклышки.

А за мной заходит старший брат. И мы едем. Куда-то долго едем, так долго, что я боюсь, что не успею и прогляжу это своё первое затмение, а второго буду ждать ещё тысячу лет. Мы идём между домами, какие-то дворы, какое-то здание, стёкла подъездных окон, лестничные пролёты, много людей, какие-то устройства, оборудование, мужчина который говорит сколько осталось и сколько будет длиться… На улице будто темнеет всё это время. Темнеет посреди дня, но темнота не наступает. Как закат без заката. Мужчина говорит про ширину лунной тени, говорит про динамическое мировое время, говорит про ось тени, минимальное расстояние и максимальную фазу.

И всё падает. Всё исчезает. Нет никаких тысяч лет, слетающих со своих орбит планет, не надо прятаться в тени и коптить стёклышки. Есть только проектор с точечной диафрагмой и светлый круг на натянутом ватмане. На круг наползает тонкое кольцо. Затмение!

Я не помню какая была та темнота посреди летнего солнечного дня, которую мы с ребятами во дворе ждали с самого утра целую тысячу лет. Я помню, что потом все смотрели на часы и говорили, ой, ну надо же, а как будто вечер. Я помню только, что воздух на остановке был красноватого цвета, каким бывает при закате, а тени были не длинными, а такие, какие бывают в полдень. И это удивило меня больше всего.

А потом всё стало по-прежнему. Долго едем домой, во дворе уже никого нет, мама приходит с работы, бабушка готовит вареники с картошкой на ужин и с вишней на десерт, дедушка привозит с дачи ведро алычи (сегодня среда, день полива!) и снова краснеет воздух, наступает закат, должно быть третий за сутки, на этот раз настоящий.

А эти тысячи лет между затмениями проходят на удивление быстро. На моей памяти одно случилось точно в год, когда я заканчивала школу, другое затмение, не солнечное, а лунное случилось в год, когда я заканчивала университет. Лунное затмение никто даже не обсуждал, а на это солнечное уже никто не коптил стёклышек, все курочили, ломали дискеты — смотрели через эту дискетную плёнку. Дискета стоила целых 15 рублей и 12 рублей, если брать не в университетской библиотеке.

Трансляцию завтрашнего солнечного затмения можно посмотреть в интернете. Не надо коптить стёклышки, нет уже никаких дискет. Той длинной дорогой, которой я ездила шестнадцать лет назад, чтобы посмотреть на солнечное затмение через проектор, я ездила потом ещё по два раза на дню пять лет и не такая уж она была и длинная, едва хватало на дочитать лекцию. Машка вышла замуж и родила близнецов, Сашка попал под машину, Женька ушел в армию и так и остался там служить, Олечкин папа ушёл от Олечкиной мамы, а Олечка уехала в Штаты.

Некому, не для кого, да и не зачем коптить стёклышки. Нет бабушки, нет и дедушки, алычу на даче срубили ещё три года назад, старший брат звонит по скайпу и уже мама выходит на пенсию. Мы писали на тетрадных полях 00, 01, 02, 03, 04,…, начиная этот безумный отсчёт эпох. Как же быстро идут эти тысячи лет. А мы и не заметили.