Клубнику на рынке выбирать проще простого. Нужно идти в ту часть рынка, где торгуют с рук в буквальном смысле слова. Там обычно на складных стульчиках сидят бабушки, весь товар — на картонных коробках, в одноразовых стаканчиках, пластиковых ведёрках…
Не нужно сравнивать цены, не нужно измерять вместительность стаканчиков. Надо брать клубнику у самой симпатичной, самой доброй на вид бабушки. У той, которую может быть вдруг резко, до какого-то странного щемящего чувства, вдруг станет жалко, что вот она сидит такая старенькая и ждёт, когда же у неё кто-то купит клубнику. У неё белые пряди волос выбились из под ситцевого платочка, ладони большие, широкие, все изрезанны глубокими морщинами, а лицо такое доброе-доброе, будто бы она не клубникой торгует вовсе, а детские сказки рассказывает и лучики морщинок в уголках глаз. У таких самая вкусная клубника. И малина тоже. И черешня. И вишня. И мелкие зелёные яблочки.
Кстати, насчёт яблочек. Осенью прошлого года на Невском бабушка продавала яблочки. Центральная улица города, толпы народу, много туристов, а она стоит и прижимает к себе целлофановый пакет с яблочками, а туристы, просто прохожие, все люди идут мимо неё, и машины по проспекту, троллейбусы по проспекту тоже мимо. Ну как мимо неё можно пройти!
В этом и есть подвох. Потому, что яблочки у неё дороже самых дорогих яблок из магазина. Да что там, иногда эти яблочки даже дороже килограмма мяса. Зато они душистые и пахнут садом, желтоватые с красными бочками. Но у этих яблок отчётливый привкус железа. Такой привкус во рту бывает, когда у тебя кровоточат дёсны. Или когда ты лежишь в больнице и не ешь ничего кроме таблеток, а потом пробуешь яблоко и у этого яблока вдруг оказывается металлический вкус.
По дороге к университету, если не идти дворами и двориками, напротив магазина, где продают лаваш по девять сорок, можно встретить абхазского дедушку. Расстелив газету прямо на тротуаре, он торгует всякой зеленью. Светло-зелёные листья салата, перекрученные стрелки лука, кучерявые пучки петрушки… Я опаздываю и ничего у него не спрашиваю, а когда не опаздываю, то просто его не вижу. И вот иду как-то, а рядом с ним женщина с авоськой, наклонилась и перебирает пучки укропа.
— Сколько?- спрашивает.
— Двадцать.
— А кинза?
— И кинза по двадцать.
— Дорого как-то…
— У меня всё по двадцать. Бэри что хочэшь!