Беда в том, что я ничего не знаю о Финляндии…

Эта фраза из заголовка — цитата моего любимого наивиста Эрленда Лу из его книги «Лучшая страна в мире», которую я как раз прочитала до того, как сесть на этот паром до Финляндии.

Персонажу этой книги лучше не распространяться о том, что он ничего не знает о Финляндии, а, напротив, показать, что кое-что ему известно. Он пишет: «Ну так и что в этом такого? Ну, что еще есть  в Финляндии? В Финляндии  есть Лахти, где катаются на лыжах.  Там есть супруги Кирвисниеми. Как же ее звали? Раньше у нее была другая фамилия,  до того, как она вышла замуж. А его? Кажись, Харри? Еще там есть тысяча озер, и Ян, великий Сибелиус,  и  дизайн; дизайн, пожалуй, стоит  на первом месте; и «Нокия».  Как  же! «Нокия» —  это же  самая прибыльная компания Европы! Да у меня у  самого есть телефон  фирмы «Нокия»,  чертовски  надежный, с  красной подсветкой,  если  кому-то понадобится —  мне  то  он  не нужен,  не  люблю инфракрасных излучателей… И  еще у финнов есть «Калевала».  Черт  побери, конечно же  «Калевала»! Древний  эпос, кажется,  или как там его.  Я видел  по телевизору. Там такие бородатые чудики все что  то хлопочут, что то поют и приносят женщин и самих себя  в жертву  Богу и просто так. Еще и финнов  водятся  северные  олени  и множество удвоенных гласных, и у них есть спирт. Вон сколько всего я знаю о Финляндии!»

По утрам над улицами Хельсинки будто бы разливают молоко. Белым кажется не только, задёрнутое облаками, небо, но и воздух между домами:

Сенатская площадь — визитная карточка столицы. Над ней возвышается Николаевский собор: 

Перед собором установлен памятник Александру II: 

Его установили в 1894 году в память о восстановлении императором Александром II финского парламентаризма.

Серп в руках:

Кафедральный собор Хельсинки, который одновременно является и главной церковью Хельсинской епархии Евангелическо-лютеранской церкви Финляндии, возводили по проекту Карла Людвига Энгеля в 1830-1852 гг. В тоже время в Петербурге проходило строительство Исаакиевского собора, с которым Хельсинский имеет много общего: 

Храм был торжественно открыт в 1852 году и был посвящён Святому Николаю — небесному покровителю царствующего тогда Николая I.

Вид на Сенатскую площадь со стороны собора:

У нас над площадями обычно летают голуби, а в Хельсинки — чайки:

На площади стоит «живая скульптура». Чтобы оживить его, нужно кинуть монетки. Когда вокруг него столпились мальчишки в одинаковых куртках с надписью «Australia», «Пикассо» только на секунду приоткрыл лицо. Наверное, мало дали.

На запрос «архитектура Хельсинки« в поисковике, Википедия выдаёт страницу с информацией про музыкальную группу «Architecture in Helsinki«. Мне всегда казалось, что архитектура крупных северных европейских городов имеет общие черты. Эти дядечки на фасаде одного из зданий просто олицетворение северного спокойствия в архитектуре Хельсинки: 

Часы на Центральном вокзале Хельсинки:

Рядом находится самый старый театр Финляндии — Финский национальный театр. Перед его фасадом находится памятник финскому писателю Алексису Киви: 

Вид со стороны Финского национального театра на Площадь Раутатиентори. Название Раутатиентори (она же «Железнодорожная площадь«) носит ещё и станция хельсинского метрополитена. Это единственная станция, название которой объявляется не только по-фински и шведски, но также и по-английски — не «Железнодорожная площадь», а «Центральный железнодорожный вокзал»: 

Бар Хемингуэя. Ещё немного и я начну собирать фотографии этих баров: 

Дальше был какой-то торговый центр, на втором этаже которого находился Moomin Shop. А там книжки про Муми-троллей на нескольких языках мира, мягкие игрушки, открытки, брелки, кружки, чашечки, магнитики, браслетики, термосики, подставки для горячего, ручки, пеналы, блокноты, календарики… Куча вещей и вещичек с изображениями Муми-тролля и его родителей, Снусмумрика, Малышки Мю, Сниффа, Морры, Хемуля и остальных персонажей книг Туве Янссон. На этом месте следует мой провал в памяти — не помню сколько времени я провела в этом отделе разглядывая и трогая всё-всё-всё.

Опомнилась я только на улице. С последнего этажа этого торгового центра можно попасть сразу на улицу. Ещё продолжаются отделы и магазины, но вооон за тем проходом между домами будет уже улица: 

Немного улиц Хельсинки:

Есть такие дома:

А есть и такие:

Одна из центральных улиц, которая ведёт к Сенатской площади, многолюдна и оживленна: 

Музыканты. Очень клёвое звучание у инструмента:

Рядом играют на гармошке и поют русские песни:

На фасаде одного из домов.

Двери:

Львы и ангелы:

Атланты держат балкон:

В этом есть что-то советское:

Памятники:

Люки:

Дорожные знаки:

Уличное искусство в мини-формате:

Единорог на улице Александра. Надписи на финском дублируются также на шведском. И это не удивительно. Долгое время Хельсинки развивался как шведоязычный город. Конечно, сейчас большая часть населения финноязычна, но официальными в городе признаются два языка — финский и шведский.

Русский язык «официален» только в определённых местах: 

Эта картинка была найдена на спинке сидения в автобусе. Не знаю даже, что это может означать. Там что-то про аренду: 

В Хельсинки бегают замечательные трамвайчики. И в центре города они являются основным транспортом:

 

Правда поездка на них не очень дешёвая.

Велосипедистов много.

А велосипедов ещё больше. Общая потяжённость велосипедных дорожек в Хельсинки более тысячи километров. И это очень здорово! 

Машина скорой помощи:

Цветы на одной из улиц:

«Удивительная штука реки и дороги,- размышлял Снифф.- Глядишь, как они стремятся мимо тебя, и на сердце становится так тревожно, так смутно. Неодолимо тянет в чужие края, тянет отправиться вслед — посмотреть, где же они кончаются…» («Муми-Тролль и Комета» Туве Янссон)