Делия Телеграф
Коллекция Национального музея искусств Мальты занимает три этажа барочного дворца. От средневековых итальянских работ до современного периода мальтийского искусства. Здесь стоило бы написать о Караваджо, Скортино и Прети, но вот после этого музея мне запомнилось совсем другое.
У меня на Мальте случилось много замечательных соседей. И один из них, узнав, что мне наконец-то надоело ходить на пляж и я собираюсь посетить музей, великодушно составил мне компанию.
— Я кроме Паччвилля тут ничего не посещал,- так и сказал мне Хуакин.
Мы добрались пешком от Мсиды до Валлетты, потому как перепутали автобусы, уехали не в ту сторону, а потом так и не смогли дождаться нужного… И в общем-то когда мы дошли уже до музея под солнцепёком мальтийского августа, больше искусства нас интересовала только система кондиционирования. Хуакин так и вовсе сто тысяч раз пожалел, что пошёл в музей, а не остался на ежедневную сиесту на диване под вентилятором. Да и вообще на картины он смотреть не любит, в искусство ничего не понимает и кроме микробиологии заниматься ничем в жизни не желает.
Значительная часть коллекции этого музея составляют картины по библейским мотивам.
— О, это же вот это!- говорил мне Хуакин.
— А это вот он!- говорил он опять.
— А это…,— сосед начал рассказывать историю сюжета очередного полотна, но заметив, как я киваю ему, тут же спросил,- ты что, совсем ничего об этом не знаешь?
И я тут же начала представлять, откуда он может знать о жизни всех этих людей, изображённых на полотнах. Не то, чтобы знать всё и с видом заправского экскурсовода сыпать фактами, датами и громкими именами, но… Но про каждую картину он мог что-то сказать. Про историю сюжета, про людей, про место. Даже просто заметить почему и кто изображён так или иначе. Я так не могла. Мне было почти неловко. Потом я вспомнила, что Хуакину двадцать, он учится на микробиолога и в проявлении интереса к «религии в искусстве» замечен до этого музея не был.
— Ну вот про это ты уж точно должна знать!- остановился он в одном из залов.
— Да!- воскликнула я,— это Каин и Авель!
— Ну хоть чему-то вас в школе учили,- он довольно расхохотался и стал рассказывать о том, почему художники часто вкладывают в руки Каина челюсть осла.
— В школе учили?- переспросила я.
— Ну да, а где же ещё,- вздохнул он,- разве в России не изучают в школах религию?
Я даже не нашла, что на это ответить.
Дальше «экскурсия» по музею пошла легче.
В верхних садах Валлетты есть копия этой скульптуры. Это Гаврош. Персонаж романа «Отверженные» Виктора Гюго. Маленький парижский сорванец, который ночевал в том самом «Слоне Бастилии». Ну хоть что-то я могу узнать в Музее искусства! 🙂
И вот чудесное. На заднем плане отплясывают два сатира.
Валлетта со стороны Гранд-Харбора много-много лет назад.
Вид на пролив Марсамшет и остров Маноэль. На освещённой половине пейзажа тень Хуакина:
— Да-а, на той Мальте была ещё большая скука, чем на этой,- говорит он,- я уверен, что у них даже ещё не было Паччвиля!
Вот это просто прелесть. Котик греется на солнце!
— О, смотри, смотри!- говорит Хуакин.— Это же русский! Коммунизм! Красная армия! Сталинград!
Портрет молодого человека в зелёной гимнастёрке с советской звёздочкой на воротнике датирован 1918 годом, но, впрочем, он же не проходил историю России в школе и, значит, пусть так оно и будет.
Я потом вспомнила, как мы проходили религию в школе. Это был посвящён один урок литературы в шестом классе.
